Влюбленные за уютный уголок вдали от любопытствующих глаз знакомых порой готовы отдать полжизни. Корреспонденты “НР”, притворившись любовниками, попытались снять номер в гостинице или каком-нибудь пансионате. Вот что из этого получилось.

Куда податься в черте города? Не в центральные же гостиницы, на подходе к которым полгорода можно встретить. Выбираем для начала частный пансионат “Эдем”, что рядом с кинотеатром “Нептун”, более подходящий для тайного свидания. Шмыгаем мимо уборщицы, которая, к счастью, не проявляет никакого интереса к гостям. Просим администратора взглянуть на номера. Нас почему-то сразу же ведут в люкс - лучшего места для страстных любовников не придумаешь: в комнате с зеркальным потолком основную часть занимает одна большая и, на беглый взгляд, крепкая кровать. Другая достопримечательность, провоцирующая нормального мужика на здоровое желание, - это зеленая ванная комната с джакузи, в которой можно чувствовать себя с любимой весьма нестесненно. Ванная продезинфицирована, об этом уведомляют объявления на каждом предмете: от умывальника до расчески. Несомненный плюс, что ванной можно воспользоваться в любое время суток - вода в кране есть всегда. Не верю на слово и проверяю - действительно, течет. Единственное, что не вписывается в эту роскошь, - заурядное российское мыло “Вальс цветов”. Разыгравшиеся при созерцании люкса любовные фантазии омрачает только цена удовольствия: в сутки за право помять простыни на гигантской кровати придется выложить 3500 рублей. Моего коллегу уже не воодушевляет и обалденная сауна с бассейном, куда попадаешь прямиком из прихожей номера. Пытаемся запечатлеть красоту хотя бы на память, но при виде фотоаппарата нас препровождают к директору - приходится “разоблачиться”. Напоследок просим позволить взглянуть на самый дешевый номер. Всего за 900 рублей можно провести сутки в комнате с польским угловым диваном и душевой вместо ванной. Номер мы находим слишком обычным для романтического свидания.

Едем за город, в урочище Широкая балка. Где-то слышали, что уютный номер можно снять в частном отеле “Живая вода”. Дежурный администратор, взглянув в полные страсти глаза моего партнера (долго репетировали), ведет нас в самый дальний, скрытый от чужих глаз, номер. Это опять люкс, но всего за 600 рублей в сутки. Нам демонстрируют просторную комнату с дешевой мебелью и телевизором “Рекорд”, а также душем, лоджией и фантастическим видом на лес. Единственное, что не очень нравится, - сдвинутые вместе “односпалки”, которые призваны сыграть роль любовного ложа. Администратор понимает неудовлетворенный взгляд по-своему и провожает нас в дешевый номер под крышей гостиницы (за 250 рублей в сутки), где спальное место сделано из трех брошенных на пол матрацев. Зато в “плюсы” мы записали здесь бильярдный стол - погонять шары в перерывах между занятиями любовью можно абсолютно бесплатно, а еще сауну (75 рублей в час), бассейн с минеральной водой (ныряйте бесплатно) и возможность наслаждаться отдыхом подальше от глаз.
В поисках более дешевого гнездышка заезжаем на базу отдыха “Прибой”, здесь можно снять комнату за 120 рублей в сутки. Сторож любезно разрешает заглянуть в один из домиков. Светлана из Брянска, отдыхающая здесь с семьей, посмотрела на нас, как на полоумных.

- Для влюбленных домик не годится. Душ на улице, к нему бегать далеко и неудобно. Горячая вода идет по часам. Спасаемся электрическим чайником, воду в домик бутылками таскаем, купаемся в миске, - печально рассказала она.

Ночью супругов атакуют комары. Здесь уж не до любовных утех. Порадовать, по словам Светланы, могут разве что нескрипучие кровати.
Самые лучшие, на наш взгляд, уголки для влюбленных мы с фотокором отыскали в поселке Дюрсо. В трехэтажной частной гостинице нам предложили номера для семейной пары за 200 рублей с носа. В комнате мы обнаружили с виду фирменную двухспальную кровать, новенький ковролин на полу, балкон с видом на море. Вдохновляло то, что гостиница была откровенно пустой - до середины июля, пока не нагрянут курортники, можно спокойно наслаждаться в объятиях друг друга. На первом этаже хозяева запланировали открыть бар и продуктовую лавку. Так что пожить вдали от шума городского можно будет, не выезжая из живописного места.
Недалеко от пляжа мы наткнулись еще на одну гостиницу, где с нас запросили 120 рублей в сутки. Причем за эту цену нам предложили роскошный номер с огромной кроватью и уютной лоджией. Нашими соседями оказалась парочка из Ярославля, которая объездила все побережье и пришла к выводу, что лучше всего отдыхается и любится в Дюрсо. Мария АНАНЬЕВА

Союз российских судовладельцев (СОРОС) провел в Москве заседание секции по безопасности мореплавания. В нем принял участие и вице-президент ОАО “Новошип” Анатолий Тимченко, возглавляющий в нашем пароходстве департамент судовождения.
Несмотря на то, что СОРОС является общественной организацией, Союз поднимает жизненно важные для судовладельца проблемы, которые потом решаются правительством и Минтрансом. Вот и на этот раз на заседании секции обсуждались серьезные вопросы. Например, о выпуске судов капитанами морских и речных портов.

– Дело в том, что сегодня в российских портах наблюдается явный перекос в отношении портовых властей к флагу судна, - говорит Анатолий Тимченко. - “Иностранцы” у наших причалов чувствуют себя более уверенно, чем россияне. Если “инофлажное” судно проверяется портовыми властями раз в полгода, то отечественное - каждые три месяца.

На заседании СОРОСа шел разговор о том, чтобы право на проверки судов и взимание портовых сборов имела лишь государственная структура в лице морских администраций. Такая практика давно существует в США. У нас же пока в портах и другие всевозможные организации имеют полное право проводить проверки. А связанные с ними дополнительные расходы ложатся на плечи судовладельца.

– Еще одна проблема для российского судовладельца в том, что ужесточившиеся во всем мире требования к судам дискредитировали Российский морской регистр судоходства, - продолжает Анатолий Павлович. - Государственные контролирующие органы Америки и Европы не делают разницы между рыболовецким и торговым флотом. В черные списки после проверок попадают дышащие на ладан “рыбаки”, а в итоге недоверие рождается ко всем судам, работающим под нашим флагом.

Представители судовладельцев в этом вопросе были единодушны: необходимо ввести единые требования ко всем судам в российских портах, а контроль возложить только на государственную структуру. И конечно же, надо вернуть доверие к Российскому регистру и отечественному флагу.
Больной вопрос, также обсуждаемый на заседании секции безопасности мореплавания, - это аттестация капитанов морских судов.

- Действующий капитан, - объясняет Тимченко, - должен проходить аттестацию каждые пять лет. Плюс повышение квалификации. Этого всегда было достаточно. Сегодня же списавшийся в отпуск капитан, вынужден посещать многочисленные курсы, получать сертификаты, чтобы обменять диплом старого образца на новый. Эти курсы отнимают не только много времени, но и денег. Хотя многие “обязательные” курсы дублируют не только друг друга, но и курсы повышения квалификации. Поэтому СОРОС решил выйти на Минтранс с предложением: сократить до минимума контролирующие капитанов программы, за которые судовладелец нынче платит немалые деньги.

Кроме того, участники заседания обсуждали проект Устава службы на морских судах. Этот документ специалисты ЦНИИМФ разрабатывали лет 7-8. А когда обнародовали, оказалось, что документ безнадежно устарел и по многим пунктам противоречит международным конвенциям. В этой оценке проекта Устава члены СОРОСа были единодушны и посоветовали представителям научно-исследовательского института морского флота заняться доработкой документа. Наталья ЛЕЙЗЕРОВИЧ, Аркадий МУРЗАЕВ, Вика НИКОЛАЕНКО

Сегодня - Международный день архитектуры. Довольно продолжительное время этот вид искусства в стране был выключен из мирового процесса. Летом 1955 года Центральный Комитет Компартии и Совет Министров СССР принимают совместное постановление "О мерах по дальнейшей индустриализации, улучшению качества и снижению себестоимости строительства", открывшее рьяную повсеместную борьбу с распылением средств в строительстве. "В проектах часто допускаются большие излишества в части архитектурной отделки зданий, приводящие к расточительному расходованию государственных средств". Поход объявлен не только против вычурных лепных украшений, но и против индивидуальных проектов как таковых. Курс - на типизацию. Творчество архитекторов отметено как излишество. Руководство страны отводит ровно год, чтобы все новое строительство жилья, объектов социально-бытового и культурного назначения полностью осуществлялось по типовым проектам.

Индивидуальные проекты зданий допускаются как исключения - для Москвы, Ленинграда и Киева, с разрешения городских исполкомов. Для всех прочих городов - с разрешения Госкомитетов Советов министров союзных республик по делам строительства и архитектуры. При этом фантазии архитекторов, чтобы не разгулялась, приставили "сторожа": стандарты на стройизделия и архитектурные детали заводского изготовления.
Проектным организациям, органам исполнительной власти и главным архитекторам городов запрещено вносить любые изменения в типовые проекты, кроме поправок в рабочие чертежи, необходимых для привязки сооружений к конкретному участку строительства. Главный архитектор - творец - низводится до уровня простого чертежника.
Академия архитектуры СССР ликвидируется, все ее институты и учреждения передаются созданной этим же постановлением Академии строительства и архитектуры при Госкомитете Совмина СССР.

В Новороссийске первой жертвой постановления пала застройка площади Героев. У дома "со шпилем" (проект архитектора Чернобая) должен был появиться "близнец". Но достраивали дом на противоположной стороне уже в строгом соответствии с директивами партии и правительства.
Русты, "сухарики" и прочие трудоемкие архитектурные элементы, вручную изготовлявшиеся высококлассными отделочниками, стоили дорого и вскоре совсем исчезли из чертежей. Мастерскую лепщиков, располагавшуюся в Новороссийске на улице Мира, расформировали.
Сегодня мы можем посожалеть вместе с архитекторами об эпохе аскетизма, зачеркнувшей целое поколение профессионалов. Глазу в Новороссийске, не считая нескольких старых зданий, не на чем остановиться. Но можем ли мы судить предшественников, не побывав в их шкуре, не разделив с ними лишений и тягот послевоенного времени? Красота, нехватку которой мы сегодня болезненно ощущаем, требовала от города непосильных жертв.
В 1950 году главный архитектор Новороссийска В.Данини пишет пояснительную записку к проекту планировки и застройки города. Существующий жилфонд на этот момент немногим превышает 314 тысяч квадратных метров (это лишь 60 процентов от довоенного числа). Три четверти жилья - одноэтажные дома. Поэтому Данини и руководитель архитектурно-проектной мастерской К.Михайлов выделяют первоочередные задачи. Строительство четырех-, пятиэтажных зданий по основным магистралям между набережной и улицей Сталина и на Анапском шоссе возглавляет этот список.
Планируется, что среднегодовой объем нового государственного жилищного строительства в Новороссийске в пятидесятые годы составит 33,7 тысячи квадратных метров в год. Это прорыв, поскольку в 1948-1949 годах удавалось вводить не более восьми тысяч "квадратов" жилья, но и такие темпы недостаточны. Люди в это время все еще живут в землянках и домишках из турлука - обмазанного глиной плетня из лозы. Заселены не восстановленные после военных разрушений здания - снести их и расселить людей нет денег.
Но городу отчаянно хочется всего, что должно быть в мирной жизни. В 1950 году обсуждается проект драматического театра. Его "заворачивают" в Москве, рекомендуя придать более спокойное очертание парапету и упростить силуэт венца здания, замышленного в виде лиры. Академик Б.Иофан настаивает на том, что для Новороссийска недостаточно театра на 650 мест, вместимость храма Мельпомены должна быть доведена до тысячи мест.

У архитектора С.Калистратова, вернувшегося в город после войны обычным пенсионером, свои требования к зданию, которое должно стать украшением центра. Оформление театра кажется ему суровым и тяжеловесным. Оно "не отвечает характеру небольшого южного города, каким является Новороссийск. Южная природа, беспокойный рельеф, окружающая зелень, яркое солнце требуют более легкой, живописной, приветливой и жизнерадостной архитектуры".
Тогда еще была возможна сшибка мнений двух признанных художников. Пройдет всего пять лет - и все творческие споры станут неактуальными. В 1953 году Гипрогор уже корректирует генеральный план застройки Новороссийска с учетом постановления Совмина СССР "О снижении стоимости строительства". Удешевление - лозунг дня.
В отчетном докладе за 1955 год главный архитектор Новороссийска И.Аввакумов определяет стратегическую линию в городском строительстве: максимальное применение типовых проектов при застройке города жилыми и гражданскими зданиями.
И все же главный архитектор вынужден осторожно заметить, что "из примененных типовых проектов нельзя выделить удачных, годных для дальнейшего применения". Типовые разработки, сделанные в московских проектных мастерских, не рассчитаны на климат южных районов. А из-за отсутствия вблизи Новороссийска кирпичного завода приходится отклоняться от и без того неудачного проекта и заменять материал стен на местный камень-трескун и шлакоблоки, что заметно вредит качеству построек.
К этому времени в Москве проходит Всесоюзное совещание строителей и архитекторов, и "в свете его решений" строительные организации Новороссийска переключаются на применение сборного железобетона и на крупноблочное строительство. Архитектор ставит вопрос о создании в городе единого мощного строительного треста. Возведение зданий становится технологичным, снижаются сроки строительства. Это серьезный шаг в развитии стройиндустрии.

Новоселы заселяют первые дома с крошечными квартирками (объемы строительства рассчитываются из средней нормы шесть квадратных метров на человека), и это самое радостное, что происходит в семьях. Все прочие вехи частной жизни затмеваются получением ордера. Но проблема с крышей над головой - по-прежнему самая кричащая для большинства новороссийцев.
Некто Москалев пишет в редакцию газеты "Новороссийский рабочий" (август 1955 года) гневное письмо. "В то время как в центре города пустуют участки, расчищенные от разрушенных зданий, решено снести два населенных дома по улице Цедрика. Для какой-такой организации здесь будет строиться здание, и почему она в таком почете у городских властей?" - возмущен читатель. Редакция пересылает письмо Аввакумову и получает следующий ответ: на Цедрика построят 65-квартирный дом, а на пустырях будет высажена зелень. Внутри кварталов должны появиться хотя бы маленькие уголки растительности. Это предусмотрено генпланом, "забраковавшим" сложившиеся до войны маленькие кварталы. Теперь их будут укрупнять и благоустраивать.
Попытки усеять центр густо и часто коробками зданий будут предприниматься и позднее, но руководитель архитектурно-планировочной мастерской (выросшей затем в "Новоросгражданпроект") архитектор К.Михайлов, по воспоминаниям работавших с ним, твердо держит свою линию: в центр банальное строительство не пускать.
А тогда, в пятидесятые, вопрос, как быстрее расселить бараки и землянки и как при этом в скудные средства втиснуть побольше объектов, занимал не только городскую власть и специалистов. Руководитель одного из заводов предлагает: здания возводить группами, рядом, чтобы не рассредоточивать по разным площадкам технику и механизмы, которых не хватает.
Галина Кольчик в те годы работала (после учебы на архитектурном отделении местного коммунального техникума, просуществовавшем недолго и подготовившем всего два выпуска) в архитектурно-планировочной мастерской. Весь ее курс распределился тогда в Москву, в Гипрогор, а она - единственная из тринадцати - осталась в Новороссийске. Но быстрой карьере сокурсников Галина Ивановна не завидует: ее собственная профессиональная судьба состоялась - она в новых микрорайонах Новороссийска. За 10-й микрорайон Кольчик получила бронзовую медаль ВДНХ. Начиналась же эта судьба прозаично: первым творческим испытанием, с которым Галина Ивановна стала к кульману, был проект и планировка предприятия очистки в плавнях и... дворового туалета.
Галина Ивановна хорошо помнит, как долго и трудно залечивал город боевые раны. В огне войны выгорел прекрасный Турецкий сад, ни одного живого дерева не осталось на городских улицах. Парковую магистраль засаживали так: люди выходили на воскресники, деревья привозили уже подрощенные, прямо с комом земли, и автокраном "сажали" в готовую яму.

- Разбивку (чертежи) у нас брали из-под рук, - говорит Галина Ивановна, вспоминая, как торопился Новороссийск убрать следы войны.

Довелось Кольчик прорисовывать и сложные архитектурные детали, не очень вязавшиеся с бедностью послевоенного десятилетия, но вполне уместные там, куда люди ехали на отдых. Архитектурный облик санаториев дозволялось делать более праздничным - лепнина, кокетливые видовые площадки...
По индивидуальному проекту на ее памяти была возведена гостиница "Черноморская". (Старожилы помнят, как расчищали эту площадку: из подвалов разрушенного здания вывозили снаряды). А в остальном не строитель сверялся с замыслом архитектора, а архитектор шел за строителем: при проектировании исходили из конструкций, которые на тот момент были в массовом производстве.
Несмотря на то, что Новороссийск постановлением Совмина СССР от 1 ноября 1945 года был отнесен к числу 15 городов, подлежащих первоочередному восстановлению, деньги на строительство добывались с трудом. Но даже когда в город приходили деньги, это решало только половину проблемы. Ведь материальных ресурсов под них не хватало: ни механизмов, ни стройматериалов. Особенно бедствовали индивидуальные застройщики. В 1958 году председатель горисполкома Н.Воронин вынужден был обратиться к председателю Госснаба СССР Кретову с просьбой выделить на 1959 год цемент и шифер, чтобы обеспечить строительство индивидуальных домов.
Индивидуальная застройка была уступкой властей здравому смыслу: государство никогда бы не обеспечило жильем всех нуждающихся, если бы не разрешило людям самим лепить хоть какую-то крышу над головой. Но частный дом - это собственность гражданина, а с собственностью у советской власти были натянутые отношения: она была враждебна государственной идеологии. Поэтому, кроме объективных трудностей вроде дефицита стройматериалов, мирного обывателя ждала еще масса ограничений.

В начале семидесятых, когда стало ясно, что даже при массовой высотной застройке многолетние очереди на жилье не будут ликвидированы, исполнительная власть Новороссийска добилась в Совмине специального разрешения на выделение в городе сорока гектаров земли под индивидуальное жилищное строительство.
В принципе, все, что построено в Новороссийске за пределами старого центра, построено благодаря специальным решениям Совмина и на "постановленческие" деньги. С конца семидесятых, когда в городе поднимались квартал за кварталом целые микрорайоны, архитекторы вновь оказались востребованными. Решались сложные творческие задачи: как вписать новый жилой массив в ландшафт города.
Печать провинциальности до сих пор лежит на нашем городе. Проекты Иофана вспоминают с грустью: если бы удалось воплотить все замыслы этого мастера, облик центра был бы сегодня другим. Бедность не дала им сбыться. Новороссийск для архитекторов - неспетая песня. Марина РЫБКИНА